[kommissars-in-love-2014]

Название: Одна история на двоих
Автор:  Peter Hellerer
Пейринг: Вольф Бахофнер/Хайнц Вайксельбраун
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance
Саммари: Встреча, которая изменит их судьбы...

Мы знакомы едва ли не всю жизнь. По крайней мере, актерскую карьеру мы начали одновременно и в одной школе. Я очень обрадовался, когда его приняли в сериал. Мы снова играли вместе.
- Как дела? – спросил я у него, когда он пил кофе, заучивая реплику.
Он обернулся, светлые глаза радостно сверкнули.
- Сколько лет, сколько зим!
Я обнял его, чувствуя, какой он невесомый и крохотный.
Он не сильно изменился с тех пор, не то, что я… Меня, можно сказать, тогда было гораздо меньше, чем сейчас.
- Вольф! – окликнул меня кто-то из команды.
- Иди… - сказал Хайнц, - Встретимся в кино.
Он озорно подмигнул, и я ушел, чувствуя себя, как фанат только что общавшийся со своим кумиром. Может быть, так оно и было…
Мы пересеклись в кадре, где Рекс должен был сбить Бек с ног, и отобрать пакет с булочками. Но, как водится в таких случаях, не все получается с первого раза. В первом же дубле пакет с булочками полетел мне в голову, а когда я отклонился, вылетел в окно. Тобиас криво улыбнулся, заявив, что эта собака ни на что не годна, и мы зря ее кормим. Хайнц возразил, что упал не туда, куда собирался. Пес ждал очередной команды. На тридцать восьмом дубле Рекс наконец-то поймал злосчастный пакет. Но Бек, вместо пола, приземлился на меня. Я не знал – смеяться мне или плакать, или что-нибудь еще… С одной стороны – вроде бы все должно было получиться нормально. С другой – могли бы так и оставить, если бы истерический смех Моретти в кадре. А в-третьих, падая, Хайнц меня едва не поцеловал. Его губы были близко-близко, но он вовремя уперся руками в грудь. Моего лица коснулся выбившийся из прически локон, и какую-то секунду я наблюдал его плавный взмах ресниц…
На другой день, когда я спешил через всю Вену на работу, я почти забыл об этом мелком инциденте, уже и не думал, сколько бы карат было в его глазах, если бы они были драгоценными. Хотя, ночью, думал только о нем. Не знал, куда стоило отнести эти мысли, к какому потоку. Я относился к нему, как… к другу, но испытывал что-то другое, более крепкое, перегибающее дружбу. Нет, наверное, я запутался… Так или иначе мне приснился какой-то бред, и утром я забыл про него.
Уже переступая порог киностудии, я услышал «Привет!» за своей спиной. Я обернулся. Это был Хайнц. На нем была голубая джинсовая куртка, и серые джинсы, а на плече – рюкзак. Он выглядел немного не выспавшимся, но, тем не менее, улыбался.
- Привет, - сказал я, останавливаясь.
Мы пожали руки, и его тонкая ладонь исчезла в моей лапе. Мне это показалось забавным.
- Извини, что я вчера на тебя налетел, - сказал он, когда мы оказались в фойе.
Я посмотрел на него, вспоминая запах его кожи – чистый, без примеси духов, и все-таки – неповторимый.
-Да, ничего! – Махнул я рукой, заставляя себя улыбнуться, - Всякое бывает.
Он вздохнул, нажимая кнопку лифта.
- Хорошо.
Мы зашли внутрь. Вообще пользовательские лифты просторные. Но в этот раз сбоку у стены стоял газированный автомат, обвязанный цепью, и занимал большую часть пространства. Мы с Хайнцом оказались прижатыми друг к другу.
- И кому они еще нужны?... – спросил меня он, глядя на эту штуку.
- Не знаю… - сказал я, чувствуя его дыхание на своей шее. Было как-то странно и необычно. Он мне напоминал котенка, которого хотелось взять на руки, и погладить по мягкой шерсти. К тому же его бирюзовые глазища были абсолютно котячьей формы. Если бы я умел рисовать, я бы изобразил его с рыжим пушистым хвостом и кисточками на ушах.
- Наверное, он тоже актер… - загадочным голосом прошептал Хайнц.
- Немого кино… - добавил я.
Лифт остановился, двери открылись, и мы вышли. Мне вдруг стало как-то по-сиротски грустно, когда он отошел от меня.
В кадре он выглядел иначе. Но дело было вовсе не в роли. Он будто бы выпрыгивал из шкуры толстого ленивого кота, становясь игривым задиристым котенком. Не то, чтобы он был толстым…
Когда мы оказывались за приделами кадра, он смотрел на меня, не теряя выражения лица своего персонажа, а я смотрел в ответ. Я не силился объяснять эти переглядывания, они мне просто нравились. А как-то раз он повернулся, и послал воздушный поцелуй… Никто не увидел его, кроме меня, но все очень удивились, когда я вдруг забыл свою речь. Меня «спас» Моретти, но потом все же влетело от режиссера.
Целую неделю мне хотелось его спросить, что это было. Но каждый раз он увертывался, и мне уже начало казаться, что специально. То он уходил раньше, то он приходил позже. А один раз вообще не явился.
- Это черт знает что!! – орал режиссер на всю съемочную площадку.
Его мобильный не отвечал, домашний – тоже. Я забеспокоился. Вечером я поехал к нему. Дверь мне открыла какая-то девушка. Светлые волосы, голубые глаза… Я посмотрел на нее, думая о том, кого же она мне напоминает. А потом увидел Хайнца в глубине прихожей.
- Эдна, закрой дверь, холодно.
Он увидел меня, и замер.
- Э… Привет, - сказал я ему.
Девушка взяла с вешалки пальто, и вышла на лестничную клетку.
- Я схожу в магазин…!
Мы остались вдвоем.
- Я беспокоился, - пояснил я свой визит, - ты не брал трубку. Хиршбигель в ярости…
Он стоял, смотрел на меня. В полумраке прихожей я не видел его лица, не видел, что оно выражает.
- Почему? – спросил я, закрывая за собой дверь, - Почему ты не пришел?...
Он молчал. А потом ответил незнакомым бесцветным голосом.
- Я заболел.
Мы вышли к свету, и только там я увидел его бледное печальное лицо. Я схватил его за руку и притянул к себе. Больше я не мог терпеть. Увидев его таким несчастным, мне захотелось обнять его, успокоить, может быть даже, заставить выплакаться… Я не знаю, что за порыв меня охватил, но я начал перебирать его светлые растрепанные волосы, приглаживая непослушную шевелюру.
Какое-то время он стоял, послушно придавленные ко мне, сопел, молчал.
- Перестань, - услышал я тихий усталый голос, и слабую попытку вырваться.
Он посмотрел на меня.
- Что произошло? – я постарался, чтобы голос звучал серьезно, не встревожено. Не слишком.
Хайнц тряхнул головой.
Я отпустил его, он сел на табурет.
- Заболел… - пробормотал он, - Зачем ты пришел?....
Он поднял на меня свои голубые огромные, как у японских мультяшек, глаза. Я смотрел в них, боясь утонуть, хотя отлично умел плавать…
- Что у тебя болит?
Он попытался улыбнуться.
- Все. Но сильнее всего – душа.
- Душа? – переспросил я, садясь рядом с ним. – Как это? Тебя кто-то обидел?
На этот раз он усмехнулся, а когда поднял голову, я увидел на его губах улыбку.
- В этом никто не виноват. Только я сам.
- Ты разговариваешь, как твой персонаж – загадками и тайнами, отшучиваешься… - не выдержал я, - Ты можешь серьезно сказать, что с тобой случилось?
Улыбка соскользнула с его губ.
- Нет. Уходи.
Я не мог понять, что с ним происходит. Я был уверен, что Хайнца кто-то обидел. Я хорошо его знал, и помнил, что не любил втягивать людей в свои неприятности. Но сейчас я сам хотел «втянуться». А он не пускал.
- Не уйду, пока ты мне все не расскажешь. Может быть, я смогу помочь…
Он вскочил так, что табурет, качнувшись, упал.
Он выглядел воинственно и опасно, но я понял, что он скорее причинит боль себе, чем ударит меня…
- Мне не сможет помочь никто. Только чудо, но их не бывает… Я не болен, Вольф, это по-другому, - он вдруг рассмеялся, - Хотя, знаешь, раньше это считалось болезнью… Болезнью без лекарства! А кое-где – даже преступлением…
Я сидел, пытаясь сообразить, о чем он говорит. Преступление.. нет лекарств… Я смотрел на него, а его глаза становились темнее и ярче. Если бы огонь был синим, то это были бы его глаза в тот момент.
- Ты все еще не понял? Не понимаешь?? Хочешь помочь!? Я тебе дам возможность отсюда… убежать!
Он наклонился ко мне так резко, что я не успел увернуться. Вначале я подумал о боли, о разбитой губе и солоноватой крови. Но потом, когда он вернулся в исходное положение, я ощущал привкус мягких губ, привкус его слез, привкус сигарет, которые он курил пачками. Его запах проник в меня, оплетая и порабощая своей чистотой. Я наконец-то нашел ответ на собственный вопрос, который задал еще в самом начале – почему он мне так нравится? Я понял, почему это нельзя было назвать «дружбой». Потому что это была любовь…
Он стоял, задыхаясь и дрожа, его глаза снова приобрели теплый изумрудный оттенок, а взгляд – печальные нотки. Я не знал, что надо сказать, поэтому я просто встал, и подошел к нему. Я притянул его к себе, как в первый раз, но в этот раз – не выпустил, когда он начал выдираться.
- Хайнц… знаешь, - сказал я тихо, и он тут же замер, - мне хорошо знакома эта болезнь…
А потом было все хорошо. Он постепенно ушел из Рекса, вернувшись в театр. Мы встречались, прятались от окружающих, старались не попадаться на глаза прессе. А потом и я покинул сериал, и переехал к нему. Мы завели собаку – мопса по кличке Макс. Единственное, мне до сих пор неловко перед его сестрой, которая когда вернулась из магазина, застала нас в пылких объятиях на своем диване…